Георгий Спирёв: - остаться живым…
В бытность мою учащимся 12-й школы мы люто соперничали с ребятами из школы № 11. Нами командовал любимый военрук с душой спортсмена Сергей Михайлович Шмулевич. Отставной моряк, крепкий и черноусый, горячий и добрейший, он свирепел, когда дело доходило до соревнований, и своей неразлучной тростью указывал нам направление главного удара.
Однако у соперников был столь же грозный козырь — учитель физкультуры Георгий Матвеевич Спирев, который имел дар божий сплачивать ребят в единую команду, отчего слава физкультурников школы № 11 слыла по городу Кургану не меньшая, чем знаменитой 12-й. И только совсем недавно из уст самого Спирева я узнал, как они были дружны со Шмулевичем, сколько было сказано и сколько выпито... Вот характерный рассказик Георгия Матвеевича о том послевоенном времени, когда вчерашние фронтовики становились учителями и устраивали педсоветы по-своему, за кружкой хорошего курганского пива.
— Шмулевич и Федя Бакланов ждали меня в субботу после уроков. В нашем кафе-забегаловке с высоким крылечком по улице Советской. А тут какой-то хмырь нагло занимает мое место за столиком. Серега ему приказывает: «Уматывай!» Тот ни в какую, начал права качать: «Да я в НКВД работаю, а вы кто такие?» — «Ах, кто мы такие? Сейчас узнаешь...» Шмулевич подмигнул Феде, взяли «энкэвэдиста» под белы рученьки и выбросили с крыльца. А наверх поднимался директор 10-й школы Паскевич, тоже наш человек. Еле увернулся, спрашивает: «Вы чего это, мужики, распрыгались?»
Они во всем и везде успевали, наши учителя. А секрет их успехов был очень прост: свой предмет они считали главным. И заражали этой сверхидеей своих учеников. А те и рады стараться! Взять ту же 11-ю школу с точки зрения Г.М.Спирева: «Если сейчас идет борьба за ученика, чтобы он вышел на урок лыжной подготовки, то в наше время мы таких бед не знали. У нас была другая беда: на что поставить ребят. Лыж-то не было. Хорошо, что во время войны в нашей школе стоял лыжный батальон. И он оставил нам 250 пар лыж.
А как рвались ребята к нашим урокам! Приходили мы с А.И.Татаринцевым к 7 утра. И представьте себе, никогда не могли опередить ребят на первый урок по лыжам. А после уроков второй смены, в 9 часов вечера, зал был полон для занятий в секциях».
Георгия Матвеевича Спирева я близко узнал в 70-х годах, когда уже работал журналистом. Бесспорно, его можно назвать родоначальником легкоатлетических пробегов в Кургане. Хотя начиналось все довольно курьезно. Спирев предложил пробежать 25 км в честь 25-й годовщины Великой Победы. Желающих не нашлось. Тогда он один побежал, от Кургана до Кетово и обратно, чем изрядно пристыдил земляков, которые уже в следующем году присоединились к неистовому Спиреву.
А в 1977 году в городе был образован клуб любителей бега Советского района, поддержанный С.Рогулиным и «синтезовцем» В.Литвинским. Спиревские пробеги приобрели всенародную популярность. К тому времени Георгий Матвеевич перешел военруком в 47-ю школу (по стопам покойного друга Шмулевича), стал первым руководителем городского методического объединения учителей физкультуры, получил звание «заслуженного».
Казалось бы, жить да радоваться. Но 90-е годы стали для Спирева поистине черными. Скоропостижно умер единственный сын Владимир. Не перенесла этого удара верная и добрая Надежда Владимировна, супруга Георгия Матвеевича. Вдобавок посадили внука Сашу. И остался старый учитель один-одинешенек. Ушли в историю и его пробеги через плотину. Но этого уж Спирев не мог снести и призвал через газету к совести курганцев. Откликнулся Сергей Сыренков, директор школы-интерната № 7, началась эра рябковских пробегов. А счастливый Спирев на них — первый почетный гость.
Только невдомек молодым легкоатлетам, по-весеннему беззаботным и радостным, почему этот старый человек в черном костюме так долго и задумчиво смотрит на памятник Д.М. Карбышеву, в чью честь вот уже семь лет подряд проводится наш знаменитый пробег. Да откуда им знать, что невероятные жизненные дороги сводили вместе этих людей — генерала Карбышева и лейтенанта Спирева.
Лагерь OF-XIIД
Спирев говорит о себе с гордостью: «Я крестьянский сын». Родился он в 1921 году в селе Введенском. Было у Матвея Яковлевича Спирева четыре сына: Денис, Федор, Георгий и Николай. Все четверо ушли на войну, вернулся один Георгий. Не было в том 46-м году человека счастливее, чем Матвей Спирев. Вся Введенка высыпала тогда на улицу, по которой шел к отчему дому пропавший без вести с самого начала войны третий сын Спиревых.
Что же стряслось с выпускником Свердловского военного пехотного училища, сразу же после праздничного обеда направленного в Белоруссию, под Гродно? Он провоевал только десять дней. Командовал сначала взводом, потом батальоном — командиров не хватало. Бились насмерть, но силы были неравные. Хорошо помнит двух фрицев, которых в рукопашной посадил на штык.
На всю свою долгую жизнь запомнил Георгий Матвеевич и то июльское утро, и высокую рожь, что стояла сразу за лесом, где скрывались наши солдаты. Они увидели двери хаты, хозяйку и хозяина, мирно кормивших скотину. Те помахали им руками, приглашая к себе. Далее Спирев вспоминает: «И как только подошли к ним, из-за дома и ржи нас тотчас окружили немецкие солдаты. И все. С этого утреннего часа 2 июля 1941 года на четыре года закончилась всякая свобода и право называться человеком. Начался плен...»
Теперь я воспользуюсь любезно предоставленными мне записями Георгия Матвеевича Спирева о тех страшных днях его жизни. Но сначала — о Карбышеве.
«С генерал-лейтенантом инженерных войск Д.М.Карбышевым был знаком в военном училище по его работам. А примерно 17 - 18 июня в укрепрайоне, недалеко от Гродно, пришлось встретиться очно. Он с группой военных инспектировал укрепления. Проезжал мимо нас, разговаривал с бойцами. Я, признаться, и не знал, что это сам Карбышев. Уж после мне сказали, что это был он.
...Теперь о Хаммельсбурге, лагере OF ХIIД. Это в Южной Баварии. Лагерь только для пленных офицеров всех захваченных немцами стран Разбит он был на блоки: советские, французские, польские, болгарские, итальянские, английские и многие другие. В это же время был привезен и Д.М.Карбышев. Помещен в генеральский корпус – трехэтажное здание, которое находилось чуть выше наших конюшен. У генералов были свои денщики, но пищу им давали такую же.
Много лет спустя, в 1982 году, в Кургане проводился слет юных карбышевцев. Делегации съехались отовсюду. Была встреча на КЗКТ. И вот тут-то, в заводском музее, я встретился с санитаром (а попросту — денщиком) Карбышева — Саниным Александром Степановичем, земляком его, омичем. Это была сенсация!
И еще одна незабываемая встреча. В конце 1941 года на лагерь наложили карантин: тиф, дизентерия. Холод до -25. Сплошной падеж, как бывает со скотом. Тифом я переболел в детстве, заболел дизентерией. Бросили в дизентерийный барак: он меня и спас. В нашей конюшне зуб на зуб не сходился, а там было тепло. Из более чем 3500 в лагере в живых осталось около 450 человек. Однако после снятия карантина начали прибывать новые военнопленные — офицеры и генералы.
Нас погнали в дезинфектор. Натерлись чем-то серым, открыли рожки, и пошла вода. Наши кости плохо ощущали холодную и горячую воду. Мы были вместе с Мишкой Филатовым, которого Бог миловал и тифа, и дизентерии, К нам, со стороны окон, подошел человек в теле. Филатов кричит (сил-то не только кричать — рот открыть не было): «Яшка, Яшка!» Тот через некоторое время услышал, признал: «Мишка!»
Это был Яков Джугашвили, старший сын Сталина. Оказывается, они вместе учились в артиллерийской академии, а потом вместе служили где-то под Москвой. Обменялись новостями, что и как. После дезинфектора нас отправили в свои бараки, а Якова, одетого еще в форму старшего лейтенанта, — в генеральский корпус. Он мне таким и запомнился: круглое лицо, грузинский нос, блестящие глаза. Приветлив, говорит с акцентом. О том, что немцы предлагали Сталину обмен, всем известно.
С Карбышевым встреча была почти такой же. Он чаще других прогуливался вдоль своего корпуса. Был в генеральской форме. С его прибытием мы были в курсе фронтовых дел и надеялись на победу. Хотя Сталин отказался и от нас («пленных нет — есть изменники»), и от сына, и от всех генералов, однако дух победы Красной Армии шел в наши сердца от стойкого генерала Карбышева.
В мае 1942 года всех — от мл. лейтенанта до полковника — разослали по работам, в основном в район Нюрнберга, а генералы остались в лагере. Яков Джугашвили— тоже... »
Что же было дальше со Спиревым? Весной 1943 года трое отчаянных смельчаков во главе со Спиревым совершили побег. Они благополучно прошли Германию, Чехию, где их укрывали и кормили местные жители, ненавидящие фашизм. Вот уже под ногами Польша, рядом Краков, еще немного — и наши! Но случайная облава местных полицаев, и вновь дорога — до прежнего лагеря. Какая обида! Идти два месяца, почувствовать волю, и такое несчастье. Однако самые страшные испытания ждали Спирева впереди, в Норвегии, куда он был отправлен вместе с тысячами других военнопленных.
«Пять кругов ада» — так назвал свою статью журналист М.Дмитриев в газете «Советский спорт», опубликованную 19 ноября 1988 года. Она появилась в связи с тем, что норвежский город Лиллехаммер был назван столицей зимних Олимпийских игр 1994 года. И на эту новость откликнулся курганец Георгий Спирев, поведавший миру, что именно этот город 30 ноября 1943 года стал перевалочным пунктом на пути пленных в Берген. В своем письме в редакцию автор пишет: «Как же нас встретил этот город-курорт? Фрицы везде и всюду старались разрушить самое красивое, чтобы вызвать в сердцах жителей горечь и обиду. Помню виселицы, стоявшие в два ряда в центре длинной аллеи. Их было множество, и на каждой висел обледенелый труп.
Из Бергена мы попали на остров Фиез (30 км в море), потом на остров Раоэль, оттуда — в г.Тенсберг, где мы пробыли до капитуляции немецких войск в Норвегии. 7 мая 1945 года нас освободили. После восстановления сил (мы просто-напросто просвечивались) в мае - июне меня вместе с шестью товарищами направили в Осло, в репатрационную комиссию. Там нам дали поручение выехать в Лиллехаммер, чтобы формировать команды бывших пленных, поступающих со всех концов Норвегии, для отправки в Союз. Месяц напряженной работы — и 90 тысяч бывших узников фашизма были отправлены домой.
После войны норвежцы поставили памятник нашим погибшим воинам и чтят их»...
Сейчас Георгий Матвеевич Спирев живет в однокомнатной квартире по улице Горького. Тяжело ему, больному и во многом уже беспомощному. Недавно в подъезде его ограбили, два молодых нечеловека забрали всю пенсию. Заходишь в комнату и попадаешь в атмосферу жития одинокого человека, где явно требуется умелая женская рука. Я спрашиваю:
— Кто-то вас навещает, куда-то приглашают?
— Никуда меня не приглашают. Как будто и нет в живых. Обидно, конечно, но что поделаешь...
— То, что остался живым. То, что создал клуб любителей бега и поднял на это дело весь Курган. То, что физкультуру всегда считал и считаю главным предметом в школе.
Когда я вижу Георгия Матвеевича Спирева, в очках, с палочкой, осторожно и медленно передвигающегося через улицу к магазину, сердце обливается кровью. Старость — не радость. Особенно, если ты никому не нужен. Кроме верного Тузика.
Валерий ПАНИКОВСКИЙ
«Зауралье», 05.02.2000 г.
P.S. Скончался 24 марта 2001 г. Светлая ему память!
